— Но это то же самое, что я тебе твердил постоянно, только ты не хотела слушать. Здесь холодно и сыро, и мы слышим странные звуки. И не забывай о Честере, что-то ведь его напугало до полусмерти, иначе бы пес не сбежал. Нам такие штучки совершенно не нужны, тем более теперь. Достаточно тревог и страхов. — Тон Гэйба изменился, голос зазвучал ниже. — Послушай, я могу завтра повидаться с агентом, посмотреть, что у него есть в запасе. Мы смогли бы выехать отсюда к концу этой недели. Как идея?

— Давай немного подождем. Дай нам всем время. — Это означало дать ей еще немного времени, времени для того, чтобы понять, почему призраки не покидают дом, разобраться, имеет ли все это отношение к ее пропавшему сыну. Эва просила о компромиссе. — Давай просто побудем здесь еще несколько дней. Если твои намерения не изменятся, мы переедем.

— Знаешь, мне что-то кажется, это я должен уговаривать тебя остаться. По крайней мере, до сих пор было именно так. Почему ты не можешь мне сказать, из-за чего ты так внезапно передумала?

Эве никогда не удавалось обмануть мужа, она и сама прекрасно знала, что он все видит и понимает.

— Просто поверь мне, Гэйб, — попросила она и больше ничего не добавила.

Вздохнув, Гэйб откинулся на спинку кресла.

— Ладно, ты победила, — неохотно произнес он, не совсем понимая, с чего вдруг ему так захотелось уехать из Крикли-холла. Это ведь означало, что ему придется осматривать другие дома, упаковывать вещи, потом снова их распаковывать… да на черта ему все это нужно?

Предложение Эвы показалось справедливым. Конечно, этот дом был неудобным, хотя сидеть вот тут, перед гудящим пламенем, было почти уютно, несмотря на то что почти все тепло уходило в трубу, не распространяясь по комнате. Может быть, им действительно нужно немного больше времени, чтобы обжиться здесь. Может быть, Честеру новое место не нравится, из-за того, что он так привык к их лондонской квартире. Конечно, в доме шумы, на полу появляются лужи, а двери почему-то не желают оставаться запертыми, но, наверное, всему этому есть логические объяснения. Или нет?

Но в любом случае, что может с ними здесь случиться? Это ведь просто старый скрипучий дом, в котором появились новые жильцы, вот он и потрескивает, возвращаясь к жизни.

Гэйб улыбнулся жене, которая в теплом свете пламени выглядела прекраснее, чем обычно, — на ее щеках играл румянец, в глазах отражались танцующие огоньки.

— Ладно, Эва, — сказал он. — Сделаем еще одну попытку.

И в самом деле, что может с ними случиться? Дом — это просто дом, только и всего.

Казалось, Крикли-холл ждал чего-то, затаив дыхание.

В эту ночь ничего не случилось, ничто не стучало, никто бегал, никто не хныкал в запертых шкафах. Ничего неожиданного или непонятного не произошло, и семья Калегов спала спокойно. Даже Эва заснула, хотя ее ум и переполняли ирреальные образы кружащихся волчков и танцующих детей.

Лорен и Келли какое-то время ужасно беспокоились за пропавшего любимца, но усталость в конце концов одолела обеих. Гэйб же заснул сразу, едва опустив голову на подушку.

Ветер, несшийся через Расщелину Дьявола к заливу, затих, а дождь превратился в едва заметную морось. И все в Крикли-холле замерло в неподвижности — все, кроме чуть слышно скрипнувшей двери подвала, приоткрывшейся на несколько дюймов.

27

Вторник

Уже не в первый раз Гэйб широким шагом пересек холл, чтобы захлопнуть открытую дверь подвала. Однако сначала он внимательно осмотрел замок, но, несколько раз повернув в одну и в другую сторону длинный ключ, обнаружил, что тут все в порядке. Гэйб не видел никаких причин к тому, чтобы замок отпирался сам собой, а дверь приоткрывалась на несколько дюймов, как раз настолько, чтобы ветерок, дувший снизу, проникал в холл. Нетрудно догадаться, что эта холодная струя поднималась из колодца внизу — бегущая под домом вода создавала сильный ток воздуха. Но настолько ли сильный, чтобы распахнуть запертую на замок дверь? Не похоже, конечно, но другой причины Гэйб не видел.

Открыв дверь еще шире, Гэйб всмотрелся в чернильную темноту. Рассеянный дневной свет из холла не проникал не слишком далеко: казалось, темнота отталкивает свет, вместо того чтобы отступить перед ним. Без свечи или фонаря, подумалось Гэйбу, человек может просто утонуть в этих чернилах. Как бы желая успокоить себя, он протянул руку и щелкнул выключателем. Лампочка, вспыхнувшая внизу, у подножия лестницы, едва ли годилась для работы в подвале, потому что ее пыльные лучики лишь слегка разгоняли темноту. Из подвала поднимался сырой неприятный запах, а глухой шум подземной реки почему-то тревожил, словно вода хвасталась своим могуществом, кичилась опасностью.

Гэйб закрыл дверь, и шум реки затих, теперь его можно было уловить, лишь как следует прислушавшись. Гэйб снова повернул ключ, так что теперь дверь была наверняка заперта, но он не знал, надолго ли это. Эва предложила поставить на эту дверь еще и задвижку, повыше, чтобы Келли не смогла до нее дотянуться, и Гэйб решил зайти в хозяйственный магазин, когда будет в городе.

Было еще рано, седьмой час утра, и Эва с девочками пока что лежали в постелях, дожидаясь звона будильников. А Гэйб уже проснулся, полный сил после хорошего сна. Несмотря на холод, он надел лишь светло-серую хлопчатобумажную рубашку с рукавами до локтя, черные спортивные штаны и свои обычные легкие башмаки. В Лондоне он каждый божий день по меньшей мере двадцать минут подметал тротуар перед домом, но здесь необходимости в подобном занятии не было.

Все еще недоумевая по поводу подвала, Гэйб направился через холл к парадной двери — на ней имелись верхний и нижний засовы, но Гэйб до сих пор полагался лишь на замок. Они ведь находились в тихих провинциальных краях, где в дома по ночам не пытаются забраться воры — по крайней мере, так принято думать, напомнил себе Гэйб, отпирая дверь. Вполне возможно, давным-давно уже не стоит зарекаться от воров — что в больших городах, что в маленьких деревушках.

Он широко распахнул дверь, холодный утренний воздух обнял его, мгновенно изгнав тяжелый дух подвала Солнце еще не успело подняться над краем глубокой долины, и кусты по другую сторону реки выглядели черными и угрожающими. В городе даже в самые темные предутренние часы улицы всегда освещены фонарями и огнями витрин ночных магазинов. Однако быстро светлело, так что утренняя пробежка едва ли представлялась опасной, к тому же и автомобилей тут практически не было. Во время пробежки Гэйб намеревался внимательно посматривать по сторонам, окликая Честера, — он не терял надежды отыскать пропавшую дворняжку; может быть, пес ушел не слишком далеко, а просто держится в сторонке от дома? Гэйб собирался днем позвонить в местный полицейский участок и сообщить о пропаже собаки, но участок находился в Меррибридже, и вряд ли оттуда стали бы посылать людей на поиски Честера.

Гэйб глубоко вздохнул и наклонился, разминая позвоночник перед началом бега, — и тут заметил, что на ступенях крыльца что-то лежит. Он нахмурился и присел на корточки. Это был голубь. Одно его крыло распласталось по ступеньке, второе почти спряталось под маленьким тельцем, — но, хотя света пока что недоставало, Гэйб все же рассмотрел, что на теле птицы нет видимых ран или еще каких-то причин смерти. Голубь, на взгляд Гэйба, был диким, и когда он поднял птицу, ее голова свесилась, а подогнутое крыло раскрылось. Гэйб более внимательно осмотрел голубя, но так и не нашел ни ран, ни переломов. Все выглядело так, словно птица просто умерла, скорее от старости, чем по какой-то другой причине. И наверное, голубь просто упал на землю во время полета, вечером и так уж случилось, что угодил он не куда-нибудь, а на крыльцо этого дома.

Гэйб порадовался тому, что он сам нашел мертвую птицу, до того как ее увидели Лорен или Келли: девочки наверняка бы очень огорчились. Гэйб поднялся на ноги и, держа голубя, свободной рукой закрыл за собой дверь. Потом он пробежал мимо качелей, висевших на старом дубе, и остановился на мосту. Вместо того чтобы швырнуть голубя куда попало, Гэйб перегнулся через перила над стремительно бегущими водами и как можно мягче и осторожнее опустил птичий трупик в набухшую от дождей реку — и течение мгновенно унесло птицу прочь…